|
Подредактированный вариант этой публикации вы можете найти в газете "Газета.kz" от 1 ноября 2005 года.
Мой дедушка летел домой, в Казахстан. К матери и сестре. Он не был на родной земле шестьдесят лет. Своих детей он так и не завел, а его внучатые и правнучатые племянники, коих было с полусотни в разных концах Казахстана, слышали о нем только по рассказам родителей. Но, тем не менее, для родственников грандиозней события в обозначенный период не существовало, все с нетерпением ждали этой встречи.
Все в этой истории было бы замечательно, если бы не один немаловажный факт. Уезжал дедушка из села двадцатилетним парнем, а возвращался на руках у внука. Запакованный в траурную урну.
Старший брат моей бабушки по материнской линии Молдабек Молдашев в августе 1941 года призвался из села Бегень Бескарагайского района Павлодарской области. Все четыре года он воевал наравне со всеми и, говорят, дошел до Берлина. В феврале 1945 года, за два месяца до победы, его застрелили. Родные получили похоронку, но о месте захоронения солдата ничего не слышали.
Много времени прошло с тех пор. Район наш вместе с аулом передали Семипалатинской области, которая в последствии объединилась с Восточно-Казахстанской. Наша семья перебралась в Алматы, но связь с родным краем не потеряла. И именно тот факт, что мы постоянно поддерживали контакты с односельчанами, позволил в кратчайшие сроки найти нас благодаря небольшой справке из знаменитого Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации в Подольске.
Спустя шестьдесят лет, в преддверии юбилея Победы, аккурат к 9 мая, у нас дома раздается звонок из Министерства обороны, уже нашего.
- Еликбаевы? – спросили у нас.
- Так точно! – отрапортовали мы.
- Молдабек Молдашев является Вашим родственником?
- Является, я его внучатый племянник!
- А ближе родственников нет?
- Вроде нет!
- Тогда разрешите сообщить, что останки вашего деда обнаружены в Калининградской области…
Сначала никто не мог в это поверить. Мама места себе не находила. Я сразу решил лететь. Мама надеялась на помощь государства. Я знал, что рассчитывать, скорее всего, придется только на себя. Мама звонила чиновникам и писала письма в акимат. Я снял деньги с депозита, и пошел в авиакассу. Купил билет по маршруту Алматы-Санкт-Петербург-Калининград-Санкт-Петербург-Бишкек. Других вариантов не было. Мама оповестила всех родственников и приобрела билет на поезд Алматы-Семипалатинск.
Я прилетел в Калининград. Меня встретил журналист «Калининградской правды» Влад Ржевский. Город, только отпраздновав День Победы, готовился к своему 750-летию. Ожидался визит Путина, дороги везде ремонтировались и это вызвало огромные пробки по пути в гостинцу. Зато это позволило выслушать всю историю с моим дедушкой и его останками от начала до конца.
Два жителя поселка Корнево Дмитрий Горелов и Александр Гирель разбирали на кирпич развалины немецкого замка Домерау и наткнулись на почти целиком уцелевший скелет. В этих местах подобными находками никого не удивишь. Много солдат полегло тут во время войны. И личности их почти невозможно установить и особо заняться этим, кроме редких поисковых экспедиций, некому. Но между ребер у этого скелета, лежала номерная медаль «За отвагу».
Дмитрий и Александр аккуратно собрали кости в целлофановый пакет и понесли находку в местную администрацию. Там им посоветовали обратиться в военкомат, в военкомате их попросили обратиться еще куда-то. Бюрократы всех стран одинаковы. Парни, у которых были дела и поважней, чем возиться с останками неизвестного солдата, решили оставить их в покое и даже подумывали о том, чтобы предать их земле. И вот примерно через полгода, в поселок совсем по другим вопросам приехал журналист Влад Ржевский, и Дима с Сашей поведали ему о своих мытарствах.
Именно Влад, заинтересовавшись, переписал номер медали, отправил запрос в Подольск, дождался ответа, связался с Казахстаном и с тех пор поддерживал постоянную связь с нашей семьей. Именно благодаря его стараниям, все это было сделано в максимально сжатые сроки. Еще до моего приезда он оформил все необходимые документы и учел все возможные варианты проблем, которые могут у меня возникнуть с транспортировкой останков на родину.
Но об этом я узнал позже, пока же я только въезжал в Калининград и готовился к поездке в Корнево и к официальной передаче останков.
Поселок Корнево раньше был красивым маленьким немецким городом, о котором теперь напоминали только развалины готической церкви, верхушку которой облюбовал аист, и остатки выложенной камнями дороги. Я познакомился с Димой и Сашей, отличные оказались ребята: искренние и добрые. Они свозили меня к небольшому холму в километре от поселка, который раньше и был замком Домерау, при обороне которого погибло больше количество народа.
Мне показали место, где был найден дедушка. Влад, оказывается, привез гвоздики. Пока он фотографировал, как я возлагал цветы, меня с ног до головы облепили комары, огромные и скорые на расправу. Я плохо понимал, о чем говорили мои сопровождающие, мысленно я пытался представить себе, каким он был, мой предок.
Учитывая, что ему в это время было двадцать четыре года, столько же сколько и мне сейчас, я понимал, что мы с ним возможно и могли быть похожими внешне, но внутренне мы были совсем разными. Я был застрявшим в детстве молодым человеком, а он - повидавшим смерть, голод и разруху, серьезным мужчиной. Вот тебе и ровесники.
С этими думами, мы вернулись в село и в здании местной администрации распечатали две бутылки водки. Все слова, которые там звучали, были не наигранными и звучали от чистого сердца. В этом и было главное отличие этой встречи в маленьком русском селении, от мероприятия, которое состоялось на следующий день в самом Калининграде.
На территории Балтийского военно-морского института имени адмирала Федора Ушакова, в торжественной обстановке, в присутствии оркестра, нескольких десятков матросов, представителей администрации Калининградской области прошла церемония передачи мне траурной урны с останками дедушки. Было сказано много добрых слов в адрес всех тех, кто погиб, сражаясь в Великой Отечественной Войне в целом, и битве за Кенигсберг в частности.
На тот момент церемония показалась мне излишне пафосной, и единственным желанием было, чтобы она поскорее закончилась. Хотелось забрать урну и поскорее улететь домой. Но я понимал всю ее необходимость для местных властей, которые, как мне показалось, никакого отношения ни к установлению личности деда, ни к поискам его родственников не имели. О работе простого калининградского журналиста говорили почему-то меньше всего. Тем не менее, я терпеливо дождался своей заключительной речи, и сил моих хватило только на то, чтобы поблагодарить всех за участие. Сейчас помню только последнюю свою фразу:
- Казахи говорят, что человек, который внимательно относится к предкам, чтит их дух и тело, просто обречен на счастье. Мне уготовано быть счастливым. И я бы очень хотел, чтобы кусок этого счастья, достался всем Вам.
Потом был самолет до Петербурга, два дня ожидания стыковки. Затем снова самолет до Бишкека, где меня заставили сдать урну в багаж. Друга, приехавшего за мной, не пустили на территорию Киргизии, и мне пришлось добираться в три часа ночи до границы. Утром мы въехали в Алматы и я обессиленный лег спать, а мама и другие родственники выехали в Семипалатинскую область, где дедушка наконец-таки обрел покой. Он был со всеми почестями похоронен рядом с матерью и сестрой. Надеюсь, я все сделал правильно.
P.S. Всю дорогу, где бы я не появился, меня сопровождала отличная погода. Дождь заканчивался перед моим прилетом и вновь начинался, только когда я улетал. Так было и в Санкт-Петербурге, и в Калининграде, и в Алматы. Возможно, простое совпадение. Но я предпочел воспринять это как знак свыше…
|
